..."милая, ты - моя дочь, а нас просто так нельзя бросить!" (с)))
Как бы и не хотелось, некоторых мы ни за что не вычеркнем.
Звонком в три ночи, рыдая, ломая собственые, белые от злости, пальцы, ненавидя, "как ты могла, сука! как могла ты!". Потом брошу трубку, не просто, об стену ударится и разлетится мелкими гайками-схемками. А хочется идти, хоть босиком, по этому снегу, оставляя кровавые следы ног бешеных, не запахивать пальто, пусть ветер унесет жизнь, вместе с болью.
Ржавчиной осели крики и упреки на сердце. Не пойду по снегу, я два раза успею умереть в этой ванной, сжавшись за душем, надкусывая ладонь, ручьи пусть текут, красные, омоют, быть может, сердце мое.
Отчего все так?
Как подорвать бы все! Все, что зависит! Я буду мостом, а ты - поездом. Ты не подозревай только ничего, я вышибу прямо под тобой сто метров в высоту. И летиииии.
Твои осколки собирать буду. Представляешь, они будут лежать где-нибудь, куда придут люди и скажут "А тут случилась трагедия!".. Да что вам, сукам, знать про мою трагедию? Что вам знать?
Вы ли, как ошалелые, рыдали 15 часов подряд? Вы ли броситься с окна готовы были потому что двери прочно заперты? У вас ли рвалось сердце от одних этих щипящих его фамилии.
Передо мной тарелка. Нужно поесть. Нужно поесть. Нужно поесть. Нужно поесть.
Бах!
Перевернула.
Да и срать, что на полу ошметки!
Бах.
Стул, сука, пластмассовый согнулся!
Бах.
Сердце разлетелось... Не спасли эти стальные жгуты.
За двадцать минут до выхода привычно гляну в зеркало. Равнодушие на месте? На месте. Ах, какая жалость, вместо сердца выпирают сталогмиты. Ничего, я свитер надену)
Звонком в три ночи, рыдая, ломая собственые, белые от злости, пальцы, ненавидя, "как ты могла, сука! как могла ты!". Потом брошу трубку, не просто, об стену ударится и разлетится мелкими гайками-схемками. А хочется идти, хоть босиком, по этому снегу, оставляя кровавые следы ног бешеных, не запахивать пальто, пусть ветер унесет жизнь, вместе с болью.
Ржавчиной осели крики и упреки на сердце. Не пойду по снегу, я два раза успею умереть в этой ванной, сжавшись за душем, надкусывая ладонь, ручьи пусть текут, красные, омоют, быть может, сердце мое.
Отчего все так?
Как подорвать бы все! Все, что зависит! Я буду мостом, а ты - поездом. Ты не подозревай только ничего, я вышибу прямо под тобой сто метров в высоту. И летиииии.
Твои осколки собирать буду. Представляешь, они будут лежать где-нибудь, куда придут люди и скажут "А тут случилась трагедия!".. Да что вам, сукам, знать про мою трагедию? Что вам знать?
Вы ли, как ошалелые, рыдали 15 часов подряд? Вы ли броситься с окна готовы были потому что двери прочно заперты? У вас ли рвалось сердце от одних этих щипящих его фамилии.
Передо мной тарелка. Нужно поесть. Нужно поесть. Нужно поесть. Нужно поесть.
Бах!
Перевернула.
Да и срать, что на полу ошметки!
Бах.
Стул, сука, пластмассовый согнулся!
Бах.
Сердце разлетелось... Не спасли эти стальные жгуты.
За двадцать минут до выхода привычно гляну в зеркало. Равнодушие на месте? На месте. Ах, какая жалость, вместо сердца выпирают сталогмиты. Ничего, я свитер надену)